Соавторы статьи: Андрей ПОДОЛЬСКИЙ, доктор психологических наук, профессор кафедры психологии образования и педагогики факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова, руководитель департамента развития человеческого ресурса, Фонд «Национальное интеллектуальное развитие», Центр национального интеллектуального резерва МГУ, и Ольга ИДОБАЕВА, доктор психологических наук, доцент, ведущий специалист департамента развития человеческого ресурса, Фонд «Национальное интеллектуальное развитие», Центр национального интеллектуального резерва МГУ.
Молодежь как социально-демографическая группа является объектом внимания многих наук – философии, социологии, психологии, антропологии и др. В юриспруденции молодежью считаются лица от 14 до 30 лет. Это актуально в связи с определением государственной молодежной политики. Однако четкости и единого понимания молодежного возраста во всех регионах Российской Федерации не прослеживается. Так, например, в Республике Мордовия под молодежью понимаются лица от 18 до 30 лет. Выделяют как минимум три принципиально разных подхода к определению возрастных рамок молодости (концевая сноска 1):
1. Понимание молодежи как всего «поколения» − от рождения до 30 (разные варианты: 25, 27, 31, 35) лет.
2. Понимание молодежи как возрастной группы «молодых взрослых», за рамками несовершеннолетия − от 18 до 30 (25, 27, 31, 35) лет.
3. Понимание молодежи как «полупоколения», охватывающего своими границами старших несовершеннолетних (возраст юности) и молодых взрослых, т.е. от 14 до 30 (25, 27, 31, 35) лет.
В зарубежных странах единства мнений по поводу молодежного возраста также не наблюдается. Не существует общепринятой системы возрастной периодизации, учитывающей физическое и психическое развитие человека. Вместе с тем определение границ социально-демографической группы «молодежь» имеет важное значение, так как выстраивание молодежной политики должно проходить в соответствии с особенностями развития личности в отрочестве и юности (12−20 лет) и в возрасте ранней зрелости (20−25 лет) (концевая сноска 2), если рассматривать развитие человека в системе социальных отношений. Тесно связаны с возрастными рамками и такие ключевые характеристики вхождения молодежи во взрослую жизнь, как ценностные ориентации, профессиональные предпочтения и другие показатели социализации. Расхожим является суждение о том, что молодежь сейчас «стала другая». Но какая? В чем ее отличие от тех, кому было столько же лет, скажем, два-три десятилетия назад? Нельзя не учитывать, что социально-экономические процессы, происходящие в современной России, сопровождаются изменением моделей поведения и сознания людей. Современные подростки, живущие в сложном по своему содержанию и строению мире, возможно, больше других возрастных категорий зависят от культивируемых в обществе норм и ценностей. К сожалению, наше общество, «зараженное» консюмеризмом и гедонизмом, имеет серьезный дефицит позитивного воздействия на подрастающее поколение, что не может не сказаться на формировании ценностно-смысловой сферы современных российских подростков и юношей. Кризис ценностной системы, отмечаемый в мире, проявляющийся в снижении морально-нравственных норм, отсутствии четких правил и принципов, характеризующих направленность в действиях и поступках личности, не мог не затронуть и Россию. Существующие в настоящее время социально-экономические отношения и продуцируемые средствами массовой информации модели «успешности» жизни создают иллюзорное, неверное представление о реалиях профессиональной деятельности. Данный подход зачастую выражается в модели жизни, где добросовестный труд не является предпочтительным для достижения жизненного и профессионального успеха. Нельзя не учитывать и опасности, связанной с возникновением социальной аномии – исчезновения (размывания) одной ценностной системы общества при несформированности другой, утрата межпоколенческой преемственности. Высокая социальная неопределенность, доминирующая в российском обществе на протяжении последних десятилетий, создает трудности профессионального, жизненного и личностного самоопределения и обретения идентичности молодыми людьми.
Итак, какой же он, современный молодой россиянин, чем живет, что для него значимо, а что безразлично?
Так как объем статьи не позволит нам детально коснуться всех категорий молодежи, остановимся на характеристике молодых людей в возрасте от 14 до 20 лет, ставших респондентами нашего исследования (концевая сноска 3). Выборку составили более 5 тыс. человек, проживающих в различных регионах Российской Федерации.
На рис. 1 представлены средние значения оценок ценностей по выборке респондентов от 14 до 16 лет (школьники) в порядке убывания значений. Респонденты оценивали ценности по 6-балльной системе: 1 – наименее значимые, 6 – имеющие наибольшее значение. Однако если посмотреть на рис. 2, где представлены средние значения оценок ценностей отдельно для выборки 14-летних и 16-летних респондентов, то картина меняется, иерархия ценностей имеет иную картину: 14-летние значимо выше, чем 16-летние, ценят «конформность», «традиции», «универсализм», «гедонизм» и «безопасность»; 16-летние значимо выше, чем 14-летние, ценят «самостоятельность», «возбуждение», «достижение» и «власть», что свидетельствует о развитии ценностно-моральной сферы личности в соответствии с возрастом.
Это подтверждает ранее обозначенный тезис о том, что необходимо иметь более детальную возрастную градацию социально-демографической группы «молодежь», что еще более подтверждается данными, полученными от респондентов 17−19 лет, учащихся колледжей (рис. 3).
Нормальный ход дальнейшего развития в возрасте 17−20 лет подразумевает преобладание у молодого человека самостоятельности, поиска и стремления к новизне, успеху и личным достижениям. Однако, как мы видим на рис. 4, по сравнению со средними значениями оценок ценностей школьниками учащиеся колледжей (17−20 лет) значимо выше ценят традиции, конформность, безопасность, универсализм. Это является косвенным показателем того, что наши ожидания увидеть дальнейший прогресс в ценностно-мотивационной направленности молодой, формирующейся личности не оправдались.
В начале статьи мы обратили внимание на необходимость более дробного анализа социально-демографической группы «молодежь». Если рассматривать молодежь как стратегический ресурс государства, следует отметить важность таких показателей сформированности личности, как моральное (ценностное) сознание, самосознание (самоотношение), самоопределение, в том числе профессиональное. Благополучное прохождение всех стадий развития морального сознания в итоге должно привести к развитию такой ориентировки в системе отношений «личность − общество», которая бы и учитывала права личности и универсальные этические принципы, и способствовала бы заключению социального контракта, направленного на обеспечение неотъемлемых прав человека (на жизнь, свободу, достоинство). Такая позиция обеспечивает высшую степень социального равновесия.
Наше исследование показало благополучное, в целом, формирование базовых ценностей и их иерархию у современных российских подростков. Так, может, мы сгущаем краски и, в общем-то, с нашими ребятами все в порядке? Увы, за положительной картиной оценки ценностей, зарегистрированной нами практически у всех групп обследованной молодежи, прячутся очень серьезные «болевые точки» развития самосознания подростков и юношей (в том числе, профессионального самосознания), а именно: неумение и нежелание понимать свои сильные и слабые стороны; неумение ставить цель в жизни и планировать ее достижение; неумение понимать и влиять на внешние обстоятельства, выступающие барьерами к достижению цели; непонимание других людей, их чувств и потребностей, приводящее к нарушению процесса коммуникации; неумение управлять своими эмоциями и потребностями. Пожалуй, наиболее тревожным моментом является отсутствие у большинства обследованных нами подростков и юношей понимания возможности самореализации, достижения базовых жизненных целей через профессиональное развитие. Это в равной степени относится как к школьникам-старшеклассникам, так и к учащимся профессиональных колледжей. Недавно полученные данные показывают ту же тенденцию и у студентов старших курсов университетов. Иными словами, мы фиксируем своего рода задержку личностного развития, которое по всем канонам классической психологии должно было бы качественно изменяться от отрочества к взрослости, и многие показатели этого развития у молодежи, перешагнувшей двадцатилетний рубеж, т.е. достаточно взрослых и, казалось бы, зрелых людей на деле соответствуют подростковому возрасту. Здесь мы имеем дело с явлением инфантилизма, все чаще встречающимся не только в психологических и педагогических исследованиях, но и в реальной жизни. Своего рода «утешением» может служить тот факт, что инфантилизация молодежи в равной, если не в большей степени захлестнула и многие европейские страны. Пока сложно окончательно судить о сходстве или различии механизмов этой своего рода психологической «эпидемии» в России и Западной Европе, но в интересах повышения психологического здоровья общества, прежде всего его молодой части, этот вопрос не должен уходить из поля внимания не только ученых, но и государственных деятелей.
Одной из негативных особенностей современной социальной ситуации в России является кризис семьи, проявляющийся в росте количества неполных и неблагополучных семей. Но и внешне вполне благополучные семьи по сути своей могут быть проблемными в связи с утратой теплых, доверительных отношений между родителями и детьми. Часто родители не понимают своих детей-подростков, в связи с отсутствием элементарной психологической грамотности не могут найти с ними общего языка, возлагая всю ответственность за воспитание собственных детей на школу.
Другим проблемным моментом является то, что сложное материальное положение многих российских семей не позволяет родителям удовлетворить важнейшие жизненные потребности ребенка, что может повлечь за собой депривацию (лишение чего-то важного, ценного, необходимого), сопровождающуюся нарушениями в развитии основных сфер личности, особенно эмоциональной и социальной, затрудняет процесс нормального развития самосознания, что, в свою очередь, может приводить к нарушению молодым человеком моральных и правовых норм и развитию устойчивых форм делинквентного (нарушающего принятые правовые нормы) поведения. Обнаружены многие интересные и порой неожиданные связи между характеристиками личности родителей и определенными тенденциями развития их детей подросткового и юношеского возраста. Так, к примеру, недостаточная удовлетворенность условиями жизни и своими достижениями в различных сферах жизни у отцов способствует формированию у детей неуверенности в себе, своих силах и способностях решать возникающие проблемы и, как следствие, возможность обращения к оккультным сферам (секты, неформальные деструктивные течения и др.). В то же время наличие постоянного психоэмоционального напряжения у матери, возникающего также как следствие недостаточной удовлетворенностью своей жизнью, способствует формированию у детей тенденции к доминированию над людьми и ресурсами. В свою очередь, удовлетворенность жизнью и низкий уровень стресса у отца способствует формированию у подростка ценности заботы о благополучии близких людей.
Это – семья, а что же школа? Оказывается, и здесь прослеживаются немаловажные связи и закономерности. Педагогическая профессия предполагает непосредственное влияние педагога на формирующуюся личность ученика. От системы смысложизненных ориентаций учителя зависит общая атмосфера образовательного процесса, качество учебно-воспитательной работы, духовный потенциал подрастающего поколения и многое другое. Как показали исследования психологов, чем выше уровень психосоциального стресса и тревожности учителей, тем ниже показатели их смысложизненных ориентаций. Современный учитель нуждается не только, а может быть, и не столько (да простят нас учителя) в повышении зарплаты, сколько в повышении реального социального, а значит, и психологического статуса (которое, разумеется, невозможно без достойного заработка), а это предполагает приобретение им необходимых профессиональных и общечеловеческих компетенций. Существует совершенно жесткая связь между эмоциональным состоянием авторитетного учителя и эмоциональным состоянием старших девочек. Мы хорошо знаем, какое сильное влияние может оказать своевременно и уместно сделанная положительная оценка подростка со стороны уважаемого учащимися педагога; и речь идет далеко не только об учебе. Пользующийся уважением педагог играет в жизни подростка очень важную для этого возраста роль наставника, становится носителем базовых жизненных ценностей. Мы в нашем исследовании выяснили, что далеко не все учителя понимают, какое влияние на подростков они имеют. Но учителя сегодня перегружены написанием отчетов, и не у многих дело доходит до понимания душевного состояния ребят. Есть еще одна важная вещь. Два года назад мы проводили большое исследование психологического состояния студентов различных вузов. Оказалось, что самые инфантильные – студенты педвузов. Иногда старшие школьники душевно более развиты, то есть они добрее и самостоятельнее, чем их учителя. Это серьезная проблема и для общества, и для государства.
Что же мы имеем в итоге? На фоне, в целом, благополучного индикатора ценностного развития различных представителей российской молодежи − старшеклассников, студентов профессиональных колледжей и университетов − отчетливо просматриваются «болевые точки» морально-ценностного развития подростков и юношей, особенностей их самосознания, прежде всего − профессионального самосознания: ребята не умеют, да и не хотят понимать свои сильные и слабые стороны, не умеют ставить жизненные цели и планировать их достижение, оценивать и влиять на обстоятельства (как внешние, так и внутренние), выступающие барьерами к достижению цели; и – что особенно важно – не только не понимают других людей, их чувства и потребности, что приводит к нарушению процесса коммуникации, но и оказываются не в состоянии управлять своими эмоциями и потребностями. Несколько неожиданной, но от этого не менее важной оказалась тесная взаимосвязь выявленных характеристик развития подростков и юношей с некоторыми негативными психологическими характеристиками родителей и учителей, что отрицательно сказывается на личностном развитии молодежи. Пожалуй, наиболее тревожным моментом является отсутствие у большинства обследованных подростков и юношей понимания возможности самореализации, достижения базовых жизненных целей через профессиональное развитие. Это в равной степени относится как к школьникам-старшеклассникам, так и к студентам профессиональных колледжей и даже университетов.
Что же делать, как исправлять в общем-то не очень оптимистичную ситуацию? В настоящее время разработаны и апробируются в ряде регионов России различные варианты формирования социально желательных ценностных ориентаций, содействия позитивному развитию самосознания молодежи, пути и возможности взаимодействия в этом направлении с образовательными учреждениями и местными органами управления.
Пока ведется так называемая точечная интервенция, когда указанная работа проводится на площадках отдельных образовательных учреждений – средних школ, профессиональных колледжей, высших учебных заведений с учетом специфики этих учреждений. По итогам этого этапа будет сформирован пакет наиболее эффективных технологий, которые лягут в основу полномасштабной реализации наработок на двух-трех пилотных территориях (районы, области) с подключением местных властей, органов управления образованием, общественных организаций.
***
1. Морозов А.И. Молодежный возраст как правовая и криминологическая категория: Пробелы в Российском законодательстве // Юридический журнал. 2012. № 3. С. 169−174.
2. Периодизация развития личности по Э. Эриксону.
3. Широкомасштабный проект «Ценностный атлас России», который начиная с 2015 г. проводится Фондом «Национальное интеллектуальное развитие».
Fr
