8 мая 2018 г. президент Дональд Трамп принял решение о выходе США из соглашения по иранской ядерной программе или так называемого Совместного всеобъемлющего плана действий (СВДП), которое Вашингтон подписал летом 2015 г. Возникает множество вопросов о последствиях такого шага. Это решение подтверждает желание Трампа разорвать с наследием Барака Обамы, и, таким образом, позволяет ему выполнить обещание, множество раз данное во время президентской кампании. Наконец, оно говорит о возвращении к парадигме «смены режима», что, по мнению Вашингтона, должно произойти вследствие возобновления экономических санкций против Ирана.
Для Москвы задача отныне заключается в том, чтобы свести к минимуму негативные последствия решения президента США. Россия, как и европейцы, хочет, чтобы Тегеран продолжал придерживаться СВДП и, в частности, режима проверки, осуществляемой МАГАТЭ. Об этом заявил заместитель министра иностранных дел России Сергей Рябков, который посетил Иран через несколько часов после объявления Дональдом Трампом своего решения. Помимо этого, исчезновение механизмов экономического стимулирования, возникших с отменой европейских и американских санкций, и перспектив западных инвестиций в иранскую экономику создает проблемы для иранского режима. Умеренные консерваторы, в том числе президент Хасан Рухани, обосновывая необходимость заключения ядерной сделки, в значительной степени опирались именно на будущие экономические преимущества. То есть, выходя из соглашения, Дональд Трамп задним числом оправдывает позицию наиболее консервативных сил в Тегеране. Возвращение санкций напрямую угрожает крупнейшим контрактам, подписанным с Ираном как европейскими, так и американскими компаниями, такими как Airbus (на 20 млрд долларов) или Boeing (на 16,6 млрд долларов). России трудно позиционировать себя как крупного экономического игрока на иранском рынке: в 2017 г. товарооборот между странами составил 1,7 млрд долларов, при этом объемы двусторонней российско-иранской торговли падают. Москве не удается вернуться на уровень конца 2000-х гг., когда товарооборот превышал 3 млрд долларов в год. За исключением нескольких ключевых контрактов в области вооружений, инфраструктуры и энергетики, российские бизнес-структуры не имеют планов по замещению инвестиционного потенциала европейцев. Следовательно, с точки зрения Москвы, Европа играет особую роль в удержании Ирана в СВДП за счет своих экономических рычагов. Однако, несмотря на попытки Эммануэля Макрона и Ангелы Меркель получить от Вашингтона своего рода «поблажки» для деловых кругов своих стран, наиболее вероятным сценарием является то, что возвращение американских санкций закрывает запущенный при Обаме процесс присутствия западного бизнеса в Иране. Так или иначе, иранский режим сейчас, по-видимому, займет наблюдательную позицию, до того как через шесть месяцев санкции вступят в силу. В зависимости от отношения европейцев к санкционную режиму Тегеран примет решение выходить или нет из СВДП.
Также Исламская Республика может поставить под вопрос подписанное в конце 2016 г. соглашение между странами-членами ОПЕК и Россией об ограничение добычи нефти, известное как «ОПЕК+». Хотя на сегодняшний день это соглашение принесло больше пользы Тегерану, чем любое другое: цена на сырую нефть вернулась на уровень выше 75 долларов США за баррель, самый высокий показатель с конца 2014 г. Такая динамика роста нефтяных цен, наблюдаемая в течение многих месяцев, в значительной степени поддерживается механизмами соглашения ОПЕК+, которое направлено на ограничение добычи нефти странами-подписантами даже при высоких ценах на черное золото. Повторное введение американских санкций на практике означает, что Иран больше не сможет продавать свою нефть на международном рынке. Это выведет с рынка немногим более 1 млн баррелей в сутки. В среднем в 2017 г. Исламская Республика производила 3 млн в сутки.
В данном случае проигравшими, помимо самого Ирана, становятся его азиатские покупатели, которые потребляют 62% иранского экспорта нефти, в первую очередь Китай (Европа импортирует оставшиеся 38%). Кроме того, решение США о восстановлении санкций в отношении Ирана в более широком смысле может быть истолковано как дополнительная мера, вписывающуюся в логику экономической войны против Китая, которой, как представляется, придерживается президент Трамп. На данном этапе Тегеран не заинтересован в выходе из соглашения ОПЕК+, которое гарантирует ему, как и другим участникам высокие нефтяные цены. Тем не менее, через шесть месяцев, когда вступят в силу американские санкции, Тегеран может попытаться получить выгоду от этого соглашения, особенно если и другие страны будут заинтересованы в его продлении на 2019 г. Россия в таком случае вновь окажется в роли ключевого посредника между Ираном и Саудовской Аравией, в которой она уже была в ходе разработки соглашения в конце 2016 г. Ценой за поддержку Тегераном соглашения ОПЕК + могла бы стать поставка со скидкой иранской армии российской военной техники.
На региональном уровне выход Америки из СВДП ускоряет сближение сирийского кризиса с иранской ядерной проблемой. Исчезновение «экономической приманки» западных инвестиций, а также откровенно воинственная позиция, занятая администрацией США по отношению к Тегерану, могут привести к усилению его военного давления на юге Сирии, рядом с израильской границей, но также и в Йемене. Таким образом, для израильтян и саудовцев важно будет поддерживать диалог с Россией, которая остается уникальным собеседником благодаря своим особым отношениям с Тегераном. Хотя американское решение выйти из ядерной сделки становится испытанием как для россиян, так и как для европейцев, в то же время оно может сблизить российскую и европейскую позиции по иранскому досье. После американского выхода из СВДП, урегулирование ядерной проблемы Ирана может стать благодатной почвой для медленного восстановления доверия между Москвой и странами ЕС, включая Францию и Германию, утраченного после 2014 г. В таком случае решение, принятое США, не окажется всеобщим проигрышем.
Fr
