Анализ развития банковского сектора России в 2016 г. не дает особых поводов для оптимизма. Активы коммерческих банков сократились на 3,5% и на начало 2017 г. составили около 80 трлн рублей, кредиты нефинансовым предприятиям снизились на 9,5%, вложения банков в ценные бумаги – на 2,8%. Кредиты населению выросли на 1,1%, что полностью объясняется ростом ипотечных кредитов (во многом благодаря реализации программы господдержки ипотеки, завершившейся к началу 2017 г.). Заметно сократились остатки средств предприятий на счетах в банках – на 9,9%: в первую очередь за счет депозитов, остатки средств на расчетных счетах уменьшились лишь на 1,6%. В то же время вклады населения возросли на 4,2%: хотя прирост вкладов был получен за счет начисленных процентов, тем не менее можно говорить о том, что утечки вкладов населения в целом удалось избежать.
Динамика банковских показателей во многом определялась изменением валютного курса. Укрепление рубля относительно обесценило валютные активы и пассивы, а кроме того, стимулировало их реструктуризацию из валюты в рубли. За счет обесценения валютных активов совокупные активы банковского сектора потеряли 5,4%. Т.е. без учета фактора курсовых изменений активы демонстрировали незначительный рост. Заметим, что в этом отношении ситуация 2016 г. – зеркальное отражение предыдущего года, когда рост активов коммерческих банков объяснялся падением курса рубля. На наш взгляд, ситуация 2015–2016 гг. – это стагнация в банковской системе России, изменения в основном отражают лишь структурную коррекцию в связи с курсовыми изменениями (и другими внешними факторами). Преодоление экономического спада, конечно же, требует более высокой динамики банковской деятельности.
Еще один важный аспект развития российской банковской системы – продолжающийся рост концентрации банковских активов. К концу 2016 г. 56% активов приходилось на долю пяти крупнейших банков: Сбербанка, ВТБ, Газпромбанка, ВТБ 24, Россельхозбанка. Все они – банки, контролируемые государством. Пожалуй, такая ситуация удобна для администрирования крупных финансовых проектов национального уровня, но отнюдь не способствует развитию массового рыночного кредита в малый и средний бизнес, которое, на наш взгляд, является важным условием возобновления экономического роста в России.
Есть ли возможности для роста банковского кредита? В первую очередь возникает вопрос о достаточности капитала и ликвидности банковского сектора.
Что касается капитала, мы ограничимся оценкой Центрального банка РФ, первые лица которого говорят о наличии резерва и потенциале роста кредита в 4–7%. При этом введение в 2016 г. требований Базеля III в части норматива достаточности капитала за редкими исключениями не повлияло на российские банки.
Есть и резерв по ликвидности. Динамика свободных банковских резервов (корреспондентские счета плюс депозиты в Банке России) в 2015–2016 гг. заметно ускорилась: среднедневные остатки резервных денег у банков в 2015 г. возросли на 30,4% по сравнению с предыдущим годом, а в 2016 г. – на 31,3%. Волатильность свободной банковской ликвидности, по меньшей мере, не демонстрирует тенденции к росту, что говорит о достаточной устойчивости резервного обеспечения.
Темпы прироста банковской ликвидности заметно выше роста номинального ВВП, инфляции, платежного оборота и т.п. По-видимому, можно говорить об избыточной ликвидности банковского сектора. По самым минимальным нашим оценкам, 10–12% банковских резервов излишни для нормального обеспечения платежей и расчетов. Избыток ликвидности – это, с одной стороны, возможность наращивания кредитных вложений, но, с другой, – опасность акселерации внешних шоков до уровня системного кризиса. Поэтому внимание ЦБ РФ к финансовой стабилизации представляется совсем не лишним. Проблема лишь в том, что инструменты, используемые Банком России, обеспечивают лишь формальное абсорбирование избыточной ликвидности, реальное ее «связывание» может быть достигнуто ростом банковского кредита, но оно во многом сдерживается проводимыми стерилизационными мерами.
Итак, для развития кредита у российской банковской системы есть резервы капитала и ликвидности. В прошедшем году к этому добавилась еще и прибыльность банковской деятельности.
Основной позитивный итог развития банковской системы в 2016 г., отмечаемый практически всеми аналитиками, – заметный рост прибыли коммерческих банков. По итогам 2016 г. она составила 930 млрд рублей, что почти в 5 раз превышает аналогичный показатель 2015 г. Этот факт дал основания оптимистичным оценкам ЦБ РФ и многочисленной группы экспертов о том, что банковский сектор оправился или почти оправился от кризиса, что проблемы развития рынка банковских услуг практически решены и в 2017 г. его ждет оживление.
Есть один нюанс. Различие в прибыльности между 2015-м и 2016 г. определяется не доходами от операций, а расходами на пополнение резервов на возможные потери по ссудам: в 2015 г. эти расходы составили 1,35 трлн рублей, а в 2016-м – 200 млрд. При этом хотя темпы прироста резервов на потери по ссудам и снизились, они все же продолжают расти как в абсолютном, так и относительном выражении: и без того низкое качество «долгов, продаваемых банкам», хотя и более медленно, но продолжает снижаться. На наш взгляд, высокие кредитные риски – основной фактор, препятствующий развитию кредита.
Есть и другие причины, сдерживающие трансформацию избыточной ликвидности банковского сектора в рост кредитных вложений: неравномерность распределения ликвидности в банковской системе, отсутствие действенных инструментов выравнивания ликвидности и, соответственно, неэффективность ее использования. Кроме того, российский кредитный рынок сильно сегментирован, для различных сегментов характерны различные критерии кредитной селекции и различные подходы к определению процентных ставок, отсутствует эффективное перераспределение ликвидности между отдельными сегментами.
Но главная причина – неудовлетворительное финансовое состояние потенциальных заемщиков, низкое качество их долгов, неопределенность перспектив и, соответственно, высокие риски кредитных вложений.
Получился своего рода «порочный круг». Ухудшение финансового состояния клиентуры влечет кредитные рестрикции, а последние – еще более ухудшают финансовое положение потенциальных заемщиков. При этом высокая неопределенность перспектив экономического развития не позволяет заместить «печальные» оценки, основанные на анализе ретроспективной динамики, более «радужными» ожиданиями: оценки рисков высоки в любом случае.
Как разорвать этот «порочный круг»? На наш взгляд, задача не имеет реалистичного макроэкономического решения: необходимо получить макроэкономический эффект, используя точечные микроэкономические решения и их тиражирование. Для запуска соответствующих процессов необходим некий стартовый толчок: это может быть внешний финансовый импульс либо меры внутренней экономической и, в первую очередь, денежной политики. Первый вариант более реалистичен, но он с очень высокой вероятностью приведет к восстановлению и развитию в прежней структуре со всеми ее недостатками, при этом относительная нормализация ситуации разрушит мотивацию структурных изменений (по подобному сценарию мы развивались в 2008–2010 гг.). Второй вариант вполне может быть более результативным, но он менее реалистичен, поскольку требует высокой селективности денежной политики, которой лишена денежная политика российских монетарных властей и которую они избегают.