27 января (7 февраля по новому стилю) 1716 г. Петр І покидает Россию, чтобы нанести визит нескольким европейским монархам. Император преследовал ряд целей: получить признание земель, завоеванных им в Прибалтике, заручиться правом на размещение русских войск в Мекленбурге и создать новую систему союзов с Пруссией, Данией, Соединенными провинциями Нидерландов и Англией. Чувствуя, что монархи вышеперечисленных держав не одобряют его амбиций, Петр обратил свое внимание на Версаль, который казался ему более доступным: ведь Людовику ХV было на тот момент всего шесть лет, а регент (концевая сноска 1) был известен, прежде всего, своим распутным образом жизни. В Гааге Петр встретился с французским послом маркизом де Шатонеф и сразу же представил ему свои планы. Франция должна была лишить своей поддержки Швецию в войне с Россией; в обмен Петр предлагал экономическое соглашение, дающее Франции предпочтение перед Англией и Голландией. Отдавал ли русский царь себе отчет в своей дерзости, диктуя подобным образом свою волю французскому королю, нарушая торговое равновесие в Европе и лишая британцев и батавов их преимуществ в северном регионе? Выведенный из себя осторожностью Шатонефа, Петр заявил, что лично отправится во Францию на встречу с юным королем и регентом. Он также потребовал, чтобы его визит оставался в тайне до самого его приезда, стремясь, по мере возможности, сохранить инкогнито.
Петр давно мечтал посетить Париж, о котором он знал по рассказам своих посланников. Он непрестанно искал новые идеи для украшения Петербурга и заранее составил план путешествия, включавший самые красивые дворцы и парки Франции. Отдельные средства были выделены на приобретение книг по архитектуре и гравюр с изображением зданий, садов и иллюминаций. Петр также имел в виду приобрести целый ряд научных приборов. Но все же главная причина его поездки была политической. Он рассчитывал ускорить переговоры, ведя их напрямую с регентом, который успел проявить к нему большое радушие.
Царь сошел с корабля в Дюнкерке. Увидев несчетное количество ветряных мельниц, он якобы воскликнул: «Дон Кихоту здесь было бы над чем потрудиться!».
Было ли это обычной литературной шуткой? Не видел ли себя царь в роли идальго, идущего на битву с великанами? Встречать русского царя в Зюйдкооте королевская канцелярия поручила господину де Либуа. Выбор безвестного дворянина соответствовал требованию о соблюдении инкогнито, но также, возможно, выражал известное пренебрежение. Сопровождали Петра І до 15 всадников и отряд из 30 стражников. Вместе со свитой получалось около 60 человек. Могли ли они в самом деле остаться незамеченными? Необходимо было найти достаточно мест для ночлега и достаточное количество повозок и карет. Встречным городам было нелегко обеспечить царю достойный прием. На господина де Либуа русский правитель произвел неоднозначное впечатление: исследовательские цели поездки казались надуманными; путешественника, по всем признакам, интересовала только торговля. Очень скоро де Либуа оказался в замешательстве перед неучтивостью царя, который не соблюдал основных правил католической Франции. На французской земле было запрещено устраивать богослужения чужого обряда. Однако это не помешало царю отслужить в Кале литургию под открытым небом в день православной Пасхи, невзирая на предостережения де Либуа. В ходе своего первого путешествия по Европе в 1697 г. Петр охотно принимал участие в протестантских и католических службах. Хотел ли он на этот раз подчеркнуть свою культурную самобытность и патриотизм? Или это была обыкновенная провокация?
Петр приводил своих собеседников в недоумение противоречивыми заявлениями. До момента его первой встречи с регентом и кардиналом Дюбуа было невозможно предугадать его политические планы. Де Либуа пишет о нем так: «Царь очень высок, немного сутул, обыкновенно ходит, склонив голову. Он смугл и в его фиозиогномии есть нечто свирепое; у него живой и понятливый ум, известное величие в поведении, но мало изысканности в манерах. Он меланхоличен и рассеян, хотя доступен и часто прост в общении». После нескольких дней, проведенных в дороге, впечатление ухудшилось: характер русского царя был «в самом деле не лишен зачатков добродетели», но последние оказались «дикими» и крайне разнородными; царь был «непоследователен в своих замыслах», постоянно менял свое мнение и «постоянно требовал изменения маршрута». Было бесполезно объявлять ему об иллюминациях или торжественных приемах. Если он не желал на них присутствовать, он менял маршрут и почтовые станции. Он отказывался от тяжелых карет и требовал кабриолеты, чтобы ехать быстрее. А вот о чем де Либуа умалчивает, так это о сексуальных похождениях царя и его свиты и о пропавшем серебре и тканях...
Проехав северную Францию, которая поразила его нищетой сельского населения, Петр встретился в Бомон-сюр-Уаз с маршалом де Тессе, которого регент отправил ему навстречу. Там царь столкнулся с чрезвычайно формальным придворным этикетом и образом жизни, еще несущим отпечаток царствования Людовика ХІV. Распорядок дня царственного гостя внушал французам беспокойство. Петр вставал рано, нередко в четыре часа утра, а спать ложился в девять вечера. Он пил водку перед едой, обедал в десять часов утра. Днем он утолял жажду пивом или вином и около семи вечера садился ужинать. Терять время на парадные обеды он не желал, за исключением тех случаев, когда на них присутствовали высокопоставленные особы, и довольствовался хлебом и пивом в обычных харчевнях. Разубедить его не удавалось, на все он отвечал, что он солдат, привыкший довольствоваться малым. Одежда его, одна и та же в течение всего путешествия, также оставляла желать лучшего: грубо скроенный темный плащ, серый камзол из шерстяного сукна с брильянтовыми пуговицами. Царь обходился без манжет, без кружев и без жабо. Парик у него был не пудреный и короткий, после того как он велел укоротить волосы, чтобы не было жарко. Когда этот предмет туалета ему мешал, он клал его в карман.
Неутомимый гений или дикарь, заблудившийся в цивилизованном мире?
В Париж Петр прибыл 7 мая, в 10 часов вечера. Отужинав, он отказался разместиться в апартаментах Анны Австрийской в Луврском дворце и потребовал, чтобы ему отвели номер в гостинице Ледигьер, на улице Серизе. Он удовольствовался одной комнатой с двумя походными кроватями, одна из которых предназначалась его крестнику, арапу Ганнибалу. Проснувшись в 5 часов утра, он провел время, осматривая сады. Для своей первой аудиенции у регента и юного короля Людовика XV Петр облачился в богатое парчовое платье. Семилетний Людовик прибыл в гостиницу Ледигьер около 5 часов вечера. К изумлению королевской свиты царь взял мальчика на руки и расцеловал. Подобная фамильярность сразу же стала предметом злословия и насмешек: члену династии Романовых следовало проявить уважение к члену династии Бурбонов! В Петре нашли «глубокую печать старинного варварства его страны». Наиболее критично настроенные увидели в нем лишь дикаря, заблудившегося в цивилизованном мире. Придворных шокировали и другие особенности его поведения: он ел неряшливо и быстро, не отличался галантностью и не умел «расположить к себе прекрасный пол». Его похождения с девицами легкого поведения снискали ему репутацию человека, которому «в качестве любовниц годятся только рабыни»! Его непринужденное обращение с простым людом шокировало. Кстати, царь оставил достаточно резкие замечания о нищете народа в парижских предместьях и французских деревнях.
В Сен-Сире Петр І нанес визит госпоже де Ментенон, которая в то время была прикована к постели. Сен-Симон пишет, что царь ограничился тем, что отодвинул занавески и молча смотрел на нее. Так ли это? Сама маркиза вспоминала, что царь присел на кровать и осведомился о ее болезни. Ее ответ, что она «больна старостью», якобы поверг его в изумление. Сам он страдал от судорог лица, которые регулярно случались с ним с детства. Несмотря на тяжелую болезнь (он был вынужден не выходить из дома в течение одиннадцати дней и отменить поездку в Сен-Клу), его пребывание во Франции было бурным и насыщенным. Непосредственный и всем интересующийся, он посещал фабрики, дворцы, сады, парки и зверинцы. Ничто не ускользало от его внимания. Он побывал в Ботаническом саду, где ознакомился с анатомическим собранием, посетил мануфактуру Гобеленов, Обсерваторию, Коллегию четырех наций, Сорбонну, Королевскую типографию, слесарные и плотницкие мастерские короля, кабинет механики, библиотеки, Французскую академию, Королевскую академию живописи и скульптуры, большую галерею Лувра, где он пришел в восторг от уменьшенных моделей крепостей, спроектированных Вобаном. В разговорах с мастерами он проявлял не только основательные технические знания, но и желание учиться. Он не обошел своим вниманием и лавки Пале-Рояля, и даже зашел в трикотажную мастерскую. Много времени он провел, осматривая дворцы в окрестностях Парижа, в частности в Версале, в Сен-Жермен-ан-Ле и Марли, где его привели в восхищение сады и фонтаны. Именно они вдохновили его на строительство резиденции в Петергофе. В Доме инвалидов он пообедал с солдатами и выпил за их здоровье. Он подошел к одному из раненых, пощупал у него пульс и предсказал ему выздоровление. Царь интересовался всевозможными «полезными вещами» из области мореплавания, торговли, производства. За время своего путешествия он нанял на службу более шестидесяти ремесленников – краснодеревщиков, ткачей, чеканщиков и проч., – готовых вместе со своими семьями отправиться в Россию.
Неутомимый и бесконечно любознательный, Петр І не желал тратить время на дипломатические переговоры. Поскольку регент назначил в качестве своего представителя маршала де Тессе, Петр поручил вести с ним переговоры Шафирову и Куракину. Франция не была расположена признавать земли, присоединенные Россией в Прибалтике, но русские не отступили перед угрозой: Петр был готов продолжить войну со Швецией и занять ее место в иерархии северных держав. По одному вопросу Тессе, Шафиров и Куракин пришли, тем не менее, к общему мнению: соглашение между Версалем и Санкт-Петербургом имело мало смысла без участия Берлина. Французы излагали свою позицию прямо: «Мы заключим союз с русским царем только при участии прусского короля, поскольку без Пруссии Россия для нас совершенно бесполезна». Переговоры затянулись из-за расхождения интересов участников. Русские настаивали на признании завоеваний Петра І
и обсуждали подписание торгового соглашения, которое дало бы Франции статус «наиболее привилегированной державы». Однако предложение наладить экономические связи сталкивалось с сопротивлением французов, которым было нежелательно испортить отношения с Голландией и Англией (главными торговыми партнерами России). Тем не менее, к 20 июня был подготовлен проект торгового соглашения, объединявшего Соединенные провинции Нидерландов, Великобританию, Францию, Пруссию и Россию. Однако, поскольку представитель Пруссии не был уполномочен его подписывать, ратификация была отложена, к большому облегчению регента.
Утомленный бесконечными переговорами, Петр решил уехать из Парижа и отправиться на воды в Спа. Французский правитель распорядился, чтобы везде, где пожелает остановиться русский царь, ему был оказан достойный прием. Но никто не знал заранее, где Петр решит менять лошадей и остановится на ночлег. Интенданты, многие из которых заранее приготовили торжества в честь царя, впадали в отчаяние. Петр снискал себе репутацию человека своенравного и изменчивого. В Реймсе, городе, где короновались французские монархи, он не провел и двух часов; в Шарлевиле он решил продолжить путешествие по реке Мёзе и доплыл таким образом до Намюра. Дабы не привлекать к нему внимание населения, губернатор запретил пушечные выстрелы и салюты. Но прохожие не могли не обратить внимания на этого высокого чужестранца, с нервным тиком и в неопрятном платье. Пошел слух, что это «русский король».
Подписание соглашения состоялось в Амстердаме 15 августа 1717 г. Подписывали документ представители Петра І, регента и Фридриха-Вильгельма. Этот экономический договор был поистине шедевром дипломатической риторики, так как каждая из сторон осталась уверена в достижении своих целей. Все щекотливые вопросы были обойдены. Стороны обещали друг другу содействие в поддержании мира и стабильности, достигнутых в результате подписания Утрехтского и Баденского мирных договоров. Также участники обязались сотрудничать в разработке будущего мирного соглашения по итогам Северной войны. Планировалось подписать соглашение о судоходстве и торговле, для обсуждения которого представители должны были встретиться по прошествии восьми месяцев. Все три заинтересованные стороны признали Францию посредником в урегулировании ситуации на севере Европы, и Филипп Орлеанский дал слово соблюдать в этом деле должную беспристрастность. Франция предпочла заключить союз с Англией и искусно уклонилась от каких-либо обязательств в отношении России. Сен-Симон оценивал «безрассудное пренебрежение» регента в отношении Петра І как «непоправимую беду». Благодаря блестящим победам Петра І в Северной войне Европа оказалась вынуждена считаться с Россией. Предпочтя России Англию и даже Пруссию, регент и кардинал Дюбуа проявили недовериe к этой непрошенной гостье; но подписав с Россией почти ни к чему не обязывающий договор, они постарались удержать ее в сфере своих интересов.
Путешествие Петра І во Францию имело в том числе и неожиданные последствия. Председатель Академии наук аббат Биньон предложил принять в Академию русского царя. 22 декабря 1717 г. Петр І был единодушно избран членом-корреспондентом «вне всякого ранга». Постоянный секретарь Академии Фонтенель направил Петру І послание, в котором извещал его об избрании: ведь Петр способствовал «распространению науки и искусства в подвластных ему обширных краях» и одержал победу над варварством. Подобное начинание было достойно всемирного признания. Действовала ли Академия по наущению правительства? Как бы то ни было, благодаря этому шагу открылась небольшая возможность для сотрудничества в научно-исследовательской области. Приезд в Россию крупнейших французских ученых смог повлиять и на политическую сторону русско-французских отношений. Берлинская, Парижская и Петербургская академии смогли наладить связи задолго до обмена послами и установления прочных дипломатических отношений. В очередной раз наука опередила политику.
***
1. Филипп II, герцог Орлеанский (1674–1723), регент Французского королевства при малолетнем короле Людовике XV с 1715 г. по 1723 г., племянник Людовика XIV.
Fr
