Глава 3. Экономика

2018 год оказался очень неплохим для российского нефтегазового сектора. Это объясняется прежде всего относительно высокими ценами на нефть, за которыми вверх последовала и стоимость российского газа для европейских потребителей. Сделка ОПЕК+ на самом деле не привела к сокращению добычи нефти год к году. Так что страна поставила очередной рекорд добычи нефти и конденсата за постсоветский период своего функционирования. Хотя российская нефть сокращает свое присутствие на европейском рынке, рост поставок в Азию с лихвой компенсирует эту проблему.

Нефтяная индустрии получила солидные доходы, о которых она начала забывать еще с 2015 года. Но у этого есть и обратная сторона – мимо этого не смог пройти кабинет министров, традиционно видящий в нефтянке основного поставщика средств в бюджет. Тем более что Путин после переизбрания президентом объявил о реализации новых национальных проектов, на которые нужны деньги. В итоге кабмин решил ускорить налоговый маневр, что означало рост фискальных сборов с 1 января 2019 года. Кроме того, правительство фактически ввело в стране государственное регулирование цен на бензин и дизель.

В газовой индустрии были поставлены суточный, месячный, годовой рекорды экспорта в дальнее зарубежье. Осенью 2018 года завершилось строительство морской части «Турецкого потока», началась стройка «Северного потока-2», активно шли работы по «Силе Сибири».

Несмотря на бурное обсуждение скорого прихода американского СПГ на европейский рынок, проблемы «Газпрому» доставил скорее НОВАТЭК. Сжиженный газ с его нового завода «Ямал СПГ» пришел прежде всего на европейский рынок, а не в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Однако этот вовсе не привело к пересмотру стратегии расширения производства СПГ. Наоборот, НОВАТЭК получает все новую господдержку в самых разных формах. Тема роста производства арктического СПГ становится одним из приоритетов в экономической политике государства, и толкает вперед тему Арктики, которая становится одним из хитов текущего времени. Российская исполнительная власть все более явно делает ставку на крупные промышленные проекты, которые, по ее версии, и должны разогнать экономический рост. В результате слишком много в государственной экономической политике оказывается завязано именно на арктической тематике, в особенности на производстве СПГ и его вывозе через Северный морской путь.

В 2018 году продолжилось обсуждение как темы будущего «Газпрома», так и судьбы его руководителя Алексея Миллера. Однако он устоял и весной 2018 года, и в начале 2019 года. Более того, проведенные кадровые изменения в компании закончились скорее в его пользу.

Финансово-производственные итоги 2018 года для нефтегазовой промышленности

2018 год оказался весьма удачным для отрасли. Резко выросла и выручка, и чистая прибыль компаний нефтегазового сектора. Ключевой фактор – не столько подорожавшая нефть, сколько комбинация относительно дорогой нефти и слабого рубля. ЦБ пошел на беспрецедентный для России шаг – при росте нефтяных цен не стал укреплять рубль. Поэтому был период, когда стоимость нефти Urals в рублях превышала 6 тыс. рублей за баррель – совершенно фантастический показатель. Это и стало причиной финансовых успехов экспортеров – ведь основные затраты они несут в рублях.

Практически пять лет отрасль находится под санкциями. Но это не сказывается на ее текущем состоянии. Ограничение доступа к рынку иностранного капитала, равно как и некоторое снижение активности нерезидентов в российском ТЭКе в минувшем году оказалось скомпенсировано ростом цен на углеводороды. Наращивая выручку даже при увеличении налоговой нагрузки, российские вертикально-интегрированные нефтяные компании (ВИНК) смогли заметно увеличить показатели EBITDA, кроме того, у большинства игроков увеличивался и размер свободного денежного потока. Даже «Роснефть», у которой на 2018 год пришлось погашение значительного объема задолженности, смогла, вопреки негативным прогнозам, выйти на достаточно неплохие финансовые показатели.

Несмотря на сделку ОПЕК+, добыча нефти в стране выросла. Это связано и с параметрами самой сделки, и с их пересмотром в 2018 году в сторону добычных послаблений.

Вопреки вводимым санкционным ограничениям, рост инвестиций в отрасль продолжался уже второй год подряд. В 2018 г. рост общего объема инвестиций ведущих игроков нефтегазового рынка РФ превысил 8% (тогда как в 2017-м только 6 процентов к уровню 2016 года) и составил 4,177 трлн руб. против 3,862 трлн руб. в 2017 г. При этом если в 2017 году в первую очередь рост инвестиций был связан с подготовкой к запуску новых крупных месторождений – второй очереди Таас-Юряха и новых месторождений Ванкорского кластера «Роснефти» - Лодочного и Тагульского, а также Куюмбинского месторождения «Славнефти» (совместное предприятие «Роснефти» и «Газпром нефти») и Северо-Парусного месторождения (проект «Газпрома»), то в 2018 году основные инвестиции были направлены на реализацию СПГ-проектов. Значительный рост вложений демонстрировали и нефтяные ВИНК.

Другим значимым моментом в 2018-го – начале 2019 года является заметное снижение долговой нагрузки крупнейших компаний российского ТЭКа.

В ближайшие годы по упомянутым выше проектам добыча, вероятно, останется на текущем уровне и даже, в случае смягчения условий соглашения ОПЕК+, обеспечат определенный рост – по нашим оценкам, РФ могла бы ежегодно дополнительно добывать от 15 до 20 млн т, не запуская новых месторождений.

Понятно, что именно быстрый рост EBITDA, превышающий темпы снижения (а в некоторых случаях и роста) чистого долга, оказался решающим для улучшения показателей общей долговой нагрузки по отрасли.

Выросла в 2018 году и добыча газа. Прежде всего из-за роста экспорта – впервые наши поставки в дальнее зарубежье перевалили отметку в 200 млрд кубометров. Производство газа в РФ выросло на 5% до 725 млрд. куб. м.

Если говорить о газовом секторе, то здесь санкции оказали менее существенное влияние на динамику иностранных инвестиций. Так, с наименьшими сложностями в заимствованиях столкнулся «Газпром». Не будучи включенной в SDN list и не подпав под «финансовые санкции», как большинство нефтяных компаний страны, газовая монополия продолжила более чем активно кредитоваться за рубежом.

«Газпром» в 2018 г. трижды выходил на международный долговой рынок, разместив два выпуска еврооблигаций в евро и один выпуск в швейцарских франках, причем санкционные войны не помешали газовой компании размещать длинные облигации на высоком спросе европейских и американских инвесторов. Кроме того, компания разместила бонды в японских иенах для японских инвесторов. В феврале 2018 года «Газпром» разместил облигации в евро на 750 млн евро, в марте – в швейцарских франках на 750 млн франков, 16 ноября 2018 г. - евробонды на 1 млрд евро с погашением в январе 2024 г., доходностью 2,95%. Организаторами размещения выступал как российский «Газпромбанк», так и иностранные J.P. Morgan и UniCredit. Примечательно, что больше половины нового выпуска пятилетних евробондов «Газпрома» на 1 млрд евро купили инвесторы из Великобритании, Европы, США. А именно: инвесторы из Великобритании купили 30% выпуска, из России - 22%, из Германии и Австрии - 15%, 8% - из Швейцарии. В сделку вошли крупнейшие американские и известные голландские институциональные инвесторы, которые не участвовали в предыдущих размещениях. При этом спрос превысил предложение и достиг 1,4 млрд евро, что позволило снизить доходность с первоначального ориентира 3,125% до 2,95-3,05%. И это на фоне практически обвального снижения иностранных инвестиций в отрасль в конце третьего - начале четвертого квартала 2018 года.

Налоговые битвы в нефтяной индустрии

Рост добычи и комфортные цены – это всегда и очевидное увеличение выручки. Нефтяные компании в 2018 году получили и солидную выручку, и серьезную прибыль. Показатели очень сильно увеличились по сравнению с 2017 годом. Да, в 2012-2013 годах финансовый результат был еще комфортнее – но тогда и нефтяные цены были выше 100 долларов за баррель.

Не удивительно, что дополнительные экспортные доходы отрасли заинтересовали государство. Весной 2018 года переизбравшимся президентом Путиным был подписан новый иннаугурационный указ, где обозначались экономические задачи государства на ближайшую шестилетку. Как выяснилось, он потребовал поиска дополнительных 7 трлн рублей до 2024 года. Минфин тут же обратил свой взор на нефтегазовый сектор. Министр финансов Антон Силуанов весной 2018 года не случайно получил еще и статус первого вице-премьера – тем самым Путин четко обозначил, что одним из приоритетов в экономике является аккумулирование средств в бюджете.

Была предложена идея ускорения налогового маневра, суть которой в ускоренном замещении экспортной пошлины ростом НДПИ. Поскольку НДПИ платится со всей добываемой нефти, а экспортная пошлина только с вывозимой за рубеж, выгода для государства очевидна. Нефтяные компании тут же попытались увеличить прибыль на внутреннем рынке, уже летом 2018 года начав поднимать цены на топливо. Это вызвало общественные протесты. В итоге нефтяным компаниям запретили компенсировать убытки на внутреннем рынке. В конце 2018 года правительство вынудило нефтяные компании подписать мораторий на рост цен на бензин и дизель. Срок действия моратория определили на 1 квартал 2019 года, но потом продлили и на второй квартал.

В итоге нефтяные компании столкнулись с двойным давлением – усилением налогового пресса и запретом повышать цены на бензин и дизель внутри страны. Минфин в качестве объяснения своей политики предложил исходить из того, что компании и так хорошо заработали на девальвации и росте стоимости нефти. И поэтому требовать компенсаций они не могут. Минфин рассчитал, что топ-5 нефтяных компаний получили в 2018 году совокупно более 2,7 трлн руб. чистой прибыли, и им не стоит жаловаться.

Доля сланцевой нефти в добыче РФ остается символической – 1,4 млн т в 2017 году. Правда, Минфин все же предложил механизм демприфирующей надбавки, который должен был хоть как-то компенсировать нефтяным компаниям потери от фиксации цен на внутреннем рынке. Суть ее в следующем. Берется экспортная стоимость нефти с вычетом налогов и сравнивается со стоимостью продажи на внутреннем рынке для нефтеперерабатывающих предприятий. Если разница оказывается слишком большой, то кабмин компенсирует часть этой дельты – ведь компаниям с 2019 года запрещено повышать цены на топливо внутри страны. Зато компании банально могли сократить поставки на внутренний рынок. Кабмин даже стал грозить запретом на экспорт сырой нефти – но это могло бы уже создать серьезные риски для бюджета.

Однако, как показало начало 2019 года, Минфин сознательно пошел на хитрости в формуле демпфера. Прежде всего, в качестве расчетной цены была взята не реальная цена внутреннего рынка, а некая базовая цена, рассчитанная самим Минфином. Получалось, что реальные экспортные цены сравнивались с директивными ценами. Причем ценами, как потом выяснилось, сознательно, завышенными.

В феврале-марте 2019 года нефтяные компании начали борьбу за пересмотр механизма демпфера и отмену моратория на рост цен на внутреннем рынке. Руководители нескольких нефтяных компаний даже заявили об угрозе сложившегося налогового режима для рентабельности всего нефтеперерабатывающего бизнеса в РФ. Однако Минфин предложил им перераспределить расходы и доходы между различными сегментами своего вертикально интегрированного бизнеса. Иными словами, субсидировать переработку за счет прибыльной добычи. В итоге мораторий на рост цен продлили еще на квартал – и, судя по всему, оно будет действовать как минимум до конца 2019 года. Минфин согласился изменить формулу демпфера, но предложил при этом возникающие из-за этого потери бюджета компенсировать за счет нового роста НДПИ. Иными словами, чтобы положить в карман нефтяников какую-то компенсацию за отказ от роста внутренних цен, нужно вначале вынуть их из другого кармана тех же нефтяных компаний.

Налоговая история важна даже не столько с точки зрения изменения экономики нефтяной индустрии России, а как демонстрация в действии новой системы государственного регулирования отрасли, которая была сформирована весной 2018 года. Тогда ТЭК получил в кабмине нового куратора – вице-премьера Дмитрия Козака. Это один из самых опытных путинских бюрократов, без всякого на момент назначения понимания специфики ТЭК, но зато с прямым выходом на президента.

В итоге Дмитрий Козак сразу же оказался «зажат» между двух политических ролей. Первая – реализатор путинских задач в отрасли, который ждет от первого лица приказов и выполняет их. Вторая же - представитель интересов отрасли, который собирает сигналы от компаний и транслирует их на верх. На самом деле вторая схема для Козака была более перспективной. Он мог стать лидером корпоративного лобби. Однако полностью сосредоточиться на такой игре он не решился. Причины две. Путин четко обозначил перед правительством задачу поиска средств для формирования подушки безопасности на возможный период ухудшения экономической конъюнктуры (не случайно в стране наблюдается профицит бюджета - но налоги только растут, причем не только на нефтяников). Это автоматически сделало Минфин наиболее приоритетным министерством. Игнорировать мнение первого вице-премьера Силуанова (одновременно министра финансов) стало опасным.

А вторая причина – отрасль все же не выглядит консолидированной. Глава крупнейшей нефтяной компании Игорь Сечин довольно болезненно воспринял появление такой сильной фигуры как Козак на посту вице-премьера - куратора нефтянки. Сечин сам претендует на роль «второго после Путина» в нефтяной индустрии России.

«Роснефти» мощный чиновник, который будет в силу своего растущего статуса ослаблять аналогичный, но неформальный статус Игоря Сечина, совершенно не нужен.

В итоге Сечин решил не столько бороться за общее для всех изменение налогового режима, сколько продолжить выбивать для своих проектов индивидуальные льготы. Как показал 2019 год, ему это удалось – так, крупное Приобское месторождение имеет высокие шансы на получение особого налогового режима. До этого такой же особый фискальный статус получило Самотлорское нефтяное месторождение. «Роснефть» показала, что, в принципе, может решать свои проблемы и без Дмитрия Козака.

Кроме того, от сложной темы заморозки цен на топливо дистанцировалось и Минэнерго. В итоге Козак вроде бы и поддержал нефтяные компании – но до конца вступаться за их интересы в войне с Минфином не стал. Хотя и попытался напугать Минфин алармизмом, заявив, что если не будут предоставлены налоговые льготы для новых проектов добычи трудноизвлекаемой нефти, то добыча может сократиться в четыре раза. Однако Козак не взял в итоге на себя ответственность за решения, которые не понравились бы вначале Силуанову, а потом, скорее всего, и Путину.

Экспортный рекорд

В 2018 году экспорт «Газпрома» оказался рекордным – 201,8 млрд кубометров. «Газпром» обычно считает так называемое «дальнее зарубежье» - это понятие отличается от ЕС-28. Сюда не водят страны Балтии – зато попадет Турция, не входящие в ЕС балканские страны, Швейцария. Это при том, что потребление газа существенно упало – прежде всего из-за теплой погоды. Почти 15 млрд кубометров «забрал» именно погодный фактор. Но зато почти на 10 млрд кубометров упала собственная добыча - и это с учетом Норвегии. При этом позиции «Газпрома» оказались более предпочтительными по сравнению с основными конкурентами – и из-за цен, и из-за добычных возможностей «Газпрома».

Несмотря на негативные эмоции, которые вызывает у ряда европейских политиков рост поставок российского газа в ЕС, «Газпром» чувствует себя уверенно. И хотя новые рекорды поставить будет проблематично, удержать высокую планку компании вполне по силам. Прежде всего, это связано с продолжением обвала собственной добычи в ЕС. Если только вспомнить планы правительства Нидерландов прекратить к 2030 году добычу газа на месторождении Гронинген, это даст экспортерам газа дополнительно объем рынка в 20 млрд кубометров. А еще стоит добавить принятие решений о постепенном отказе от угля в некоторых странах (Великобритания намерена закрыть все угольные электростанции к 2025 году, Германия – к 2038 году). Все это дает основания прогнозировать сохранение высокой потребности европейцев в импортном газе. За последние годы «Газпром» довел свою долю на рынке Европы почти до 40%.

Важной компонентой поставок являются транзитные пути. В 2108 году полным ходом шло создание двух основных обходящих Украину газопроводов из России в Европу. Весь 2018 год США грозили санкциями против «Северного потока - 2», но они так и не были введены. Правда, свое разрешение на стройку не выдала Дания, что неизбежно затянет проект – но не приведет к его срыву. В «Северном потоке - 2» имеется влиятельный партнер – ФРГ, который не без скрипа, но позволяет преодолевать сопротивление европейской бюрократии и иных оппонентов проекта в ЕС и на Западе в целом.

На юге развивается проект «Турецкий поток». 19 ноября 2018 года было официально завершено строительства морской части «Турецкого потока». Правда, победив «на море», нужно еще закрепить успех «на суше» - провести трубы по территории Болгарии, Сербии и Венгрии, чтобы в австрийском Баумгартене замкнуть южный обход Украины с северным.

Транзитный договор с Украиной закачивается в 10 утра 1 января 2020 года. К этому времени альтернативные маршруты не заработают. Однако от степени их готовности зависит сила российской позиции на переговорах с Украиной. Зависимость от украинского транзита (в 2018 году транзит составил 86,6 млрд кубометров) рассматривается «Газпромом» как слабое звено – слишком велика стала политизация двухсторонних отношений. Для сохранения своих позиций на европейском рынке газа «Газпрому» надо уменьшать транспортные риски, тем более что конкуренты «Газпрома» тоже активизируются.

Весь 2018 год Европа шумно обсуждала скорое спасение от российского трубопроводного газа. В таком качестве должны выступить поставки из США. Но по итогам 2018 года разница в поставках из РФ и США на европейский рынок составляла 55 раз. Очевидно, что американский СПГ будет активнее приходить на рынок Европы. Но «убийцей» российского газа он не станет. Российский газ дешевле в цене. Кроме того, трубопроводный газ контрактуется по совершенно иным принципам, нежели газ сжиженный. В первом случае поставщик связан железными обязательствами поставить газ, что особенно важно в период пикового спроса – например, в зимний период.

Когда в Европу пришел первый СПГ из Катара, европейцы также были в радужных ожиданиях революции на своем газовом рынке. Как мы видим, она так и не произошла. Да, Катар занял серьезное место на европейском рынке, но «Газпром» свое место на нем только расширил. В 2017-2018 годах в мире было введено новых мощностей на 80 млрд кубометров СПГ, но это не помешало «Газпрому» и в 2017-м, и в 2018 году обновить рекорды суточных, месячных и годовых поставок.

Парадокс – сегодня главной угрозой для трубопроводных поставок из России выступает вовсе не американский сжиженный газ, а СПГ … из России. В конце 2017 года В России был запущен второй СПГ-завод – «Ямал СПГ». Проект был рассчитан на рост поставок на рынок Азии. Однако в реальности арктический российский СПГ прежде всего оказался на европейском рынке. Тут проявился «эффект каннибализма».

В начале 2019 года ситуация стала еще более вопиющей. В феврале 2019-го с Ямала в порты Европы пришли 19 партий сжиженного газа, всего около 1,4 млн т. А это весь объем производства трех линий «Ямала СПГ», введенных в строй. Это тут же сказалось на статистике «Газпрома». В феврале экспорт «Газпрома» на европейские рынки составил 15,1 млрд кубометров газа, что на 13,3%, или 2 млрд кубометров, меньше, чем годом ранее. Получается, что газпромовский экспорт полностью вытесняется именно СПГ с Ямала. Традиционный тезис НОВАТЭКа о том, что его СПГ в Европе только перегружается и дальше идет в Азию, в феврале точно не работал. Австралийский и американский СПГ сбил цены на сжиженный газ в Азии, где они упали практически до европейского уровня.

НОВАТЭК активно раскручивает тему «российского СПГ как основного драйвера российской экономики». Компания стремится закрепить за развитием арктического СПГ статус основного государственного проекта в реальном секторе экономики. Который будет носить кумулятивный характер и позволит обеспечить экономический рост в государстве за счет спроса на услуги других отраслей, роста объема грузоперевозок, увеличения занятости. На эту тему удачно накладывается идея реанимации Северного морского пути. Путин после переизбрания президентом весной 2018 года в своем иннаугурационном указе, где он обозначил главные цели своего президентского срока, зафиксировал задачу выйти на уровень в 80 млн тонн ежегодных перевозок по этой транспортной артерии. Основным же игроком в Арктике стал НОВАТЭК. В итоге и тема Северного морского пути, и тема российского СПГ стали одними из ключевых информационных сюжетов 2018 года для отрасли.

Руководитель НОВАТЭКа Леонид Михельсон, выступая 5 апреля на ежегодной коллегии Минэнерго, предложил закрепить на государственном уровне создание кластера по производству до 140 млн т. СПГ в год. Причем речь идет не о страновом прогнозе производства СПГ, куда обычно включают действующий сахалинский проект и планируемый «Газпромом» проект на Балтике. Михельсон четко говорил о ресурсной базе Ямала и Гыдана, которая позволит производить такой объем газа. Еще недавно НОВАТЭК декларировал планы производства 57 млн тонн, потом они превратились в 70 млн, а теперь просто возросли еще в два раза.

Кадровая революция в «Газпроме»

У «Газпрома» были аргументы для контригры, но он боится критиковать СПГ-проекты НОВАТЭКа. Именно потому, что НОВАТЭК выиграл конкуренцию за видение газового будущего со стороны Путина. Очень показательна в этом плане история с письмом зампреда правления «Газпрома» Виталия Маркелова с критикой «Ямала СПГ». Как пишет Маркелов, в 2018 г. почти 65%, или около 4,9 млн т СПГ, произведенного на «Ямале СПГ», было поставлено в Европу. 80% этого объема – 3,9 млн т СПГ (около 5,3 млрд куб. м) – было реализовано в Бельгии, Франции, Нидерландах и Великобритании – на традиционных рынках сбыта «Газпрома». При этом «Газпром» с каждой тысячи кубометров экспортированного газа в 2018 г. отчислял в бюджет России более 5000 рублей, «Ямал СПГ» же от налоговой нагрузки в значительной степени освобожден. Маркелов оценивает недополученные государством доходы в сумму около 30 млрд руб. (около $440 млн по среднему курсу в 2018 г.). Но буквально сразу после публикации через СМИ информации о письме Маркелова «Газпрому» пришлось сдать назад. Управление информации «Газпрома» назвало письмо Маркелова не официальной позицией компании, а лишь «мнением ученого».

Недостаточные темпы развития своего СПГ-бизнеса стали одной из тем постоянных информационных атак на «Газпром». Компанию обвиняли в чрезмерном увлечении дорогими трубопроводными проектами, а также нежелании развивать не только производство сжиженного газа, но и другое модное направление – газохимию. «Газпром» - лакомый кусок для многих аппаратных игроков в России, которые и пытаются подвигнуть Путина к старту структурной реформы монополии. Причина проста – реструктуризация «Газпрома» может пройти по пути разделения компании по видам деятельности. «Газпром» тогда «ужмется» до размеров транспортного бизнеса, а вот добычу можно будет разделить на несколько компаний, которые вполне могут быть приватизированы. Кроме того, получатели добычных активов «Газпрома» смогли бы получить доступ и к доходам «Газпром экспорта».

Поэтому на самом деле борьба идет не столько за место председателя правления «Газпрома», сколько за будущее самой компании. Весь 2018 и начало 2019 года Миллер подвергался постоянным информационным атакам. В начале 2018 года был вброшен сюжет о переходе Дмитрия Медведева на работу в «Газпром». Однако он сохранил премьерский пост, а Миллер остался в «Газпрома». Потом слухи стали отправлять Миллера на работу губернатором Санкт-Петербурга. В итоге в октябре 2018 года губернатора действительно сменили – но новым главой города оказался совсем не Миллер.

30 января 2019 года в один день были арестованы сначала члена Совета Федерации от Карачаево-Черкесии Рауфа Арашукова, а затем и его отец Рауль Арашуков, советник главы «Межрегионгаза» Кирилла Селезнева. Все это вылилось в грандиозный скандал, который затронул и руководство «Газпрома». Сразу же в СМИ появились версии о том, что данные события связаны с расследованием хищений газа на Северном Кавказе. Арашукова-старего обвинили в причастности к хищениям газа более чем на 30 млрд рублей.

Между Москвой и элитами Северного Кавказа был негласный договор – центр передавал туда деньги и другие ресурсы (включая и газ), а местные элиты обещали не допустить межэлитных войн в регионе и экспорта терроризма в другие российские территории. Можно сказать, местное руководство снимало с Москвы «ренту страха». «Газпром» же выступал лишь оператором договоренностей между сторонами.

Однако ситуация меняется по двум основным причинам. Первая – у центра возникли серьезные проблемы с финансами – теперь заливать все проблемы Северного Кавказа деньгами уже не получается. Вторая – возникает все больше сомнений в способности кавказских элит выполнить свою часть обязательств.

Арашукова-старшего можно считать главной «разводящей» фигурой, который при прежней схеме отношения федерального центра с регионами как раз и давал возможность местным элитам получать деньги, был техническим организатором этого процесса. Коррекция политики в отношении Кавказа и подставила Арашукова под удар.

Более того, «Газпром» сам неоднократно сигнализировал о проблемах с неплатежами на Северном Кавказе. А Арашукова-старшего убрали с должности руководителя компании «Газпром межрегионгаз Пятигорск», которая занималась поставками газа потребителям в пяти республиках: Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии, Дагестане, Ингушетии и Северной Осетии. Пытались реформировать и саму систему снабжения газом Северного Кавказа, отправляя туда руководителями людей, вообще не связанных с регионом. Так что на самом деле «Газпром» был сам заинтересован решить проблемы в отношениях с Северным Кавказом.

Противники Миллера, естественно, не могли пройти мимо версии о том, что в «прицеле» северо-кавказских расследований окажутся руководители «Газпрома». Ведь Арашуков-старший все же оставался советником главы «Межрегионгаза», да и сам арест был произведен в одном из офисов «Газпрома». Арашуков оказался слишком мощной фигурой, чтобы полностью убрать его из «Газпрома».

«Дело Арашукова» стало спусковым крючком серьезных кадровых перестановок в «Газпроме». Причем далеко не только в сегменте продаж на внутреннем рынке.

В самом конце февраля 2019 года со своих должностей ушли заместители председателя правления концерна Александр Медведев и Валерий Голубев. Первый отвечал за экспорт, второй – на внутренний рынок газа. Также был заменен начальник департамента 307 (отвечает за добычу газа, газового конденсата и нефти) Всеволод Черепанов.

Затем заместителем в Минфин ушел многолетний (с 2002 года) руководителя финансового департамента «Газпрома» Андрей Круглов. А потом наступила и очередь Селезнева. Руководитель «Межрегионгаза», а также департамента маркетинга и переработки газа был вынужден уйти со своих должностей из-за дела Арашуковых.

Массовые кадровые перемены 2019 года в «Газпроме», вопреки ожиданиям, завершились скорее даже в пользу Миллера. Прежде всего, он сумел убрать из компании давно мешавших ему тяжеловесов – Голубева и Медведева.

Эти менеджеры не были членами личной команды Миллера. С самого начала захода «путинского призыва» в «Газпром» на смену прежней команде Р. Вяхирева (в 2001 году) было очевидно, что в планы нового главы государства не входит строительство главного газового концерна по принципу жесткого единоначалия. Миллер был поначалу вынужден принять данные правила игры, однако постепенно он все же начал долгую дорогу к выстраиванию управленческой вертикали в компании под себя.

Миллер, перетасовав свою команду, не допустил появления «варяга» и сфере внутреннего рынка газа. Должность Селезнева раздели, но на посты назначили своих, газпромовских. Более того, Миллер выпросил у Путина второй шанс для Селезнева. Тот получил должность руководителя нового мегапроекта «Газпрома» - газохимического комплекса в Усть-Луге, совмещенного с СПГ-заводом общей стоимостью около 10 млрд долларов. Завод этот должен показать, что «Газпром» вполне способен реализовывать крупные проекты в области газохимии и СПГ.

На внутренний рынок, в отличие от внешнего, полноценного нового отдельного и «профильного» заместителя Миллера («нового Голубева») не назначили, вместо этого были переделены полномочия действующих топ-менеджеров. Курировать внутренний рынок газа, а также переработку углеводородов и энергетику будет зампред правления Виталий Маркелов. Теперь он будет отвечать в «Газпроме» и за весь производственный блок, и за продажи внутрироссийским потребителям.

Вторым новым зампредом главы правления стал уже входивший в правление Олег Аксютин, под начало которого передали формирование инвестпрограммы и контроль закупок. Программа капитального строительства и капитального ремонта будет целиком сосредоточена в ООО «Газпром инвест» как едином заказчике. Важным мотивом для того, чтобы усилить Аксютина, стала успешная работа этого менеджера по проекту «Турецкий поток». С 2013 года Аксютин был генеральным директором South Stream Transport B.V. (оператор строительства «Южного потока», а затем «Турецкого потока»).

Подводная часть трубы в Турцию была благополучно достроена, работы на турецкой территории ведутся, и вероятность достижения договоренностей со всеми заинтересованными сторонами по продлению ответвления от трубопровода на Балканы также высока. Путин доволен успешным продвижением проекта.

Миллера никто не будет сейчас отправлять в отставку. Потому что именно сейчас «Газпром» завершает строительство «Силы Сибири», «Северного потока-2», сухопутного продолжения «Турецкого потока», начинаются сложнейшие переговоры с Украиной по судьбе транзита. Это весьма ответственный период в судьбе российского газового экспорта, и смена руководителя компании вызовет серьезные риски. Понимает Путин и возможные проблемы, связанные с гипотетической реструктуризацией «Газпрома», и на внутреннем рынке. Ведь газовая отрасль, в отличие от нефтяной, прежде всего выполнят роль не экспортера, а поставщика ресурсов на внутренний рынок. На газ слишком много завязано и в коммунальном секторе, и в электроэнергетике, и в других отраслях промышленности. Реформа «Газпрома» - это и риски перебоев в поставках, и, главное, очевидная перспектива роста цен на газ, что может стать чувствительным социально-экономическим потрясением. Так что до весны-лета 2020 года у Миллера точно есть индульгенция.

Основные вехи 2019 года

Политика правительства повышать налоги на нефтяной сектор и одновременно держать цены на топливо создает определенные риски в среднесрочной перспективе. Это касается и необходимости инвестировать в новые проекты, ведь эпоха дешевой по себестоимости нефти постепенно заканчивается, и отрасль не может вечно существовать на базе еще советского наследия. А фактически введенное в стране государственное регулирование цен на бензин и дизель замораживает позитивные структурные изменения в отрасли. Будет поставлен крест на идее создания в стране независимой переработки. А только с ее помощью можно было попробовать убрать олигополию ВИНК на региональных рынках. А если эта олигополия сохранится, то в реальности предпосылки для роста цен будут всегда. Нефтяники будут требовать вернуться к росту цен на внутреннем рынке – и правительство может частично уступить, но фискальные сборы будут расти.

Главной экспортной интригой будут переговоры с Украиной. Транзитный договор закончится 1 января 2020 года, и это означает тяжелейшие осенние переговоры. Исход их предсказать довольно трудно – Украина не хочет смириться с постепенной утратой транзитного статуса, и надеется, что ЕС окажет ей поддержку.

Полным ходом идет развитие арктических проектов. Развитие производства СПГ и попытки превратить Cеверный морской путь в круглогодичную транспортную артерию стали едва ли не ключевыми приоритетами государства.