Константин Симонов, генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности, член Научного совета Франко-российского аналитического центра Обсерво
1. Выгодна ли России складывающаяся на газовом рынке ситуация?
Есть слишком простая схема: раз газ дорогой, то Россия на этом заработает. В реальности ответственный поставщик должен думать не о том, как заработать в моменте, а о том, как продавать товар в течение как можно более длительного времени. Главное – сохранить клиента на долгосрочную перспективу. В этом плане в диких ценах для России нет совершенно ничего хорошего. Они дискредитируют газ как топливо, который десятилетиями был дешевле нефти в качестве энергоносителя. Не говоря уже о том, что традиционно в газовом кризисе ЕС обвиняет именно Россию. Тем самым российский газ оказывается под двойным давлением.
2. Как данная ситуация повлияет на взаимодействие России и Европы в газовой сфере?
Проблема заключается в том, что у России и Европы разные картины происходящего. Европа считает, что у России есть излишки газа и она сознательно их придерживает. Россия указывает на то, что европейские компании не хотят заключать новые контракты и даже покупать газ на спотовой электронной площадке в Санкт-Петербурге. А поставки на европейские хабы затруднительны по той причине, что биржевые цены – это сегодня просто маркеры для спекулянтов, физические поставки по таким ценам совершить невозможно, никто газ для реального потребления в Европе по таким ценам покупать не будет. Кроме того, Россия не может понять, почему в ЕС не хотят обратить внимание на снижение поставок из США, которые рассматривались как важнейший элемент диверсификации поставок на европейский рынок. Выход только в возвращении к экономизации газовых отношений. Скажем, что плохо с экономической точки зрения в «Северном потоке – 2», если он позволяет поставлять газ с наименьшей себестоимостью для поставщика и дает ему возможность конкурировать с тем же сжиженным газом к выгоде для покупателя? Да и с климатической точки зрения он интереснее украинского маршрута со старыми компрессорными станциями.
3. Как меняющаяся ситуация может повлиять на судьбу «Северного потока - 2»?
Очень грустно, что «Северный поток – 2» стал заложником той самой политизации, от которой я много лет призываю отойти. Речь ведь не идет об исключении из Третьего энергопакета. В нем прописана процедура отделения собственника газопровода от его оператора. Почему же Nord Stream 2 AG не может быть сертифицирован по европейскому праву? Вопрос же не в том, будет ли продлен транзитный договор с Украиной – про Украину ничего не написано в Третьем энергопакете, – а в том, нарушает ли заявка европейское законодательство. Вот это и должен объяснить Брюссель, который, увы, сегодня воспринимает этот газопровод как политический проект, как усиление зависимости Европы от России, что, конечно, странно. Ведь политический страх перед российским газом основан на предположении, что Россия в любой момент перекроет поставки и потребует за это каких-то политических уступок. Но почему она не может тогда перекрыть поставки через Украину? Ответа на этот вопрос нет. Европа много лет пыталась строить конкурентный рынок газа, а теперь возвращается чуть ли не к идее единого окна закупок, что никакого отношения к рынку и демонополизации не имеет. Россия совершенно не против конкуренции – но это должна быть конкуренция между производителями, способными предложить европейским покупателям лучшую цену. «Северный поток – 2» – способ эту цену снизить.