Ливийский кризис, длящийся уже на протяжении шести лет, ведет свой отсчет от протестов, вспыхнувших там на волне «арабской весны», которая захлестнула страны Ближнего Востока и Северной Африки в начале 2011 г. Несмотря на то что продолжающаяся война в Ливии берет свое начало в то же время, что и сирийский кризис, ливийская трагедия несправедливо остается в тени тех событий, которые сегодня разворачиваются в Сирии. Прямое российское участие в этой войне еще сильнее сконцентрировало внимание мировой общественности на Сирии, даже несмотря на потоки ливийских беженцев, стремящихся найти укрытие от войны в Европе.
Тем не менее тот интерес, который Москва начала проявлять к гражданской войне в Ливии на протяжении последних полутора лет, заставил экспертов говорить об амбициях российской внешней политики на Ближнем Востоке далеко за пределами Сирии. Интерес России к Ливии отнюдь не является чем-то новым: на протяжении более четырех десятилетий Триполи являлся одним из ключевых проводников сначала советского, а потом и российского влияния как на Ближнем Востоке и в Африке, так и в мусульманском мире. Подобный характер отношений двух стран был неразрывно связан с приходом к власти в стране в 1969 г. эксцентричного политика Муаммара Каддафи. Советский Союз стал первой страной, которая признала новый режим, свергнувший короля Идриса I. Умелое жонглирование политическими идеями позволило Каддафи стать неким полюсом влияния между США и СССР, не примыкая ни к одному из лагерей. Однако события, происходившие в регионе и мало зависевшие от Триполи (такие как приход проамериканского Садата к власти в Египте и его сближение с Израилем), подтолкнули Каддафи принять социалистический путь и, как следствие, более тесные отношения с Советским Союзом. Именно увеличивавшееся влияние США на Ближнем Востоке и послужило Каддафи импульсом для сближения с Москвой. Подозрения в том, что ливийский режим финансировал движение «Братья-мусульмане» в Египте, ставило Муаммара Каддафи под удар и вынуждало Триполи искать защиты у СССР. Стремительное усиление американского влияния в Египте также побудило Ливию усилить свою оборонительную способность, в первую очередь при содействии из Москвы.
Первая значительная сделка по вооружениям была заключена между СССР и Ливией в 1974 г. Сегодня же Ливийская национальная армия почти полностью полагается на советские вооружения. За 20 лет с 1973-го по 1992 г. в общей сложности около 11 тыс. военнослужащих находились в Ливии в качестве военных советников правительства Муаммара Каддафи, а в некоторых случаях принимали непосредственное участие в боевых действиях на стороне ливийской армии. Поскольку до 80% ливийских служащих не имели необходимого опыта, многие их них, включая высшее военное руководство, проходили обучение в СССР. Россия во многом повторила советский опыт, так как с 2004-го вплоть до революции 2011 г. Москва была основным местом обучения и повышения квалификации ливийских военных.
Вследствие глубоких связей по военной линии, установленных еще во времена «холодной войны», до революции Триполи являлся одним из самых активных покупателей российской военной техники. Ее низкая стоимость в сравнении с западными аналогами, а также неприхотливость в эксплуатации и приспособленность к жарким погодным условиям на десятилетия сделали ливийский и российский военный сектор тесно связанными. Эта связь во многом и стала базисом двусторонних отношений.
Несколько снизившаяся интенсивность двусторонних отношений была характерна для постсоветского периода, когда независимая Россия боролась за выживание своей экономики и не имела ни ресурсов, ни амбиций для ведения геополитических игр. Ливийский же режим, в свою очередь, вследствие западных санкций стал в некотором смысле затворником. Только в 2008 г. двусторонние связи были возобновлены с прежней силой, когда весной президент Путин посетил Ливию и списал Триполи долг еще советских времен в 4 млрд долларов. Такой щедрый жест был призван стимулировать былое взаимовыгодное сотрудничество, но не только в военно-технической сфере, а также и в энергетике. В результате этого по прошествии 23 лет с последнего визита Муаммар Каддафи снова оказался в Москве осенью 2008 г., где российские официальные лица и СМИ чествовали его как одного из ближайших друзей Москвы.
Трехдневный визит ливийского лидера в Россию ознаменовался подписанием нескольких сделок по покупке российского вооружения Триполи. По разным оценкам общая сумма этих сделок достигла от 5 до 10 млрд долларов, сделав Ливию одним из самых перспективных российских клиентов на Ближнем Востоке. Помимо этого был заключен контракт по строительству РЖД скоростной железнодорожной ветки от Сирта до Бенгази стоимостью в 2 млрд долларов, что открывало новую главу в инвестиционном сотрудничестве двух стран.
Конечно же, ливийская революция 2011 г. смешала все карты и в корне переломила динамику двусторонних отношений. Однако сама Москва сыграла в этом процессе неоднозначную роль: спор, завязавшийся между президентом Медведевым и премьер-министром Путиным по вопросу Ливии в марте 2011 г., стал уже почти легендарным. Тогда вопреки многолетнему курсу на поддержку Муаммара Каддафи Россия поддержала (а точнее, попросту воздержалась от применения вето) резолюцию Совета Безопасности ООН № 1973, которая утверждала бесполетную зону над Ливией. Российский дипломатический корпус, включая российского представителя в ООН Виталия Чуркина, был категорически против такой позиции Москвы по ливийскому вопросу, но президент Медведев, очевидно, считал, что поддержка резолюции поможет России установить союзнические отношения со странами НАТО. «Тандем» Владимира Путина и Дмитрия Медведева дал трещину, когда премьер-министр сравнил резолюцию по Ливии с «крестовым походом», за что был резко раскритикован Медведевым.
Отношения между Москвой и Западом только ухудшились, как и настрой по отношению к России внутри самой Ливии, где новое правительство заморозило все ранее подписанные контракты с Россией, а бежавшие сторонники Каддафи обвинили бывшего союзника в предательстве. Тем не менее, то, как резолюция Совета Безопасности ООН поспособствовала «смене режима» в Ливии, заставило Москву всерьез пересмотреть свою внешнюю политику на Ближнем Востоке. Так называемый «ливийский сценарий» стал крылатой фразой, которую российское руководство использовало для легитимизации решения на выделение 700 млрд долларов на модернизацию российской армии.
Возрождение интереса России к Ливии отчасти продиктовано ее стремлением видеть во главе страны лидера, который способен выполнить обязательства, взятые на себя Триполи перед Москвой на протяжении нескольких десятилетий. Это относится не только к перспективным сделкам по закупке вооружений, но и к разработке нефтяных месторождений в этой стране. После свержения правительства Муаммара Каддафи в Ливии российские нефтяные компании оценили свои потери от замороженных проектов в 100 млн долларов, а в результате эмбарго ООН на продажу вооружений Ливии многомиллиардная сделка с Россией, подписанная Каддафи, до сих пор остается подвешенной в воздухе.
В неутихающем ливийском конфликте Москва оказалась по ту сторону баррикад, что воюет против сил Правительства национального согласия, поддержанного ООН и ключевыми западными державами. Впрочем на данный момент сложно говорить о том, что в Ливии есть единое правительство, так как силы генерала Халифы Хафтара, бывшего соратника Муаммара Каддафи, контролируют около половины территории страны, в том числе нефтяные месторождения и нефтеналивные терминалы. Ливийская национальная армия генерала Хафтара, которая является самой боеспособной силой в стране, позволила генералу установить контроль над наиболее стратегическими районами Восточной Ливии. Образ военачальника и его обучение военному делу в СССР стали определяющими факторами в том, что сегодня Москва видит Халифа Хафтара в качестве ключевого действующего лица в ливийском урегулировании, не только в вопросе установления военного порядка, но и в политическом развитии страны.
Участившиеся контакты между Хафтаром и Москвой, которые в 2016 г. приобрели регулярный и открытый характер, дали повод экспертам полагать, что Россия может нарушить оружейное эмбарго ООН, с тем чтобы предоставить ее союзнику вооружение, необходимое для насильственной смены власти в Триполи. Но декабрьский визит Хафтара в Москву дал понять, что военной помощи из Москвы в нарушение резолюции ООН генералу ждать не стоит. Позиция России по Ливии в данный момент в значительной степени отличается от ее видения конфликта в Сирии, так как генерал Хафтар имеет как военное, так и политическое преимущество, чего нельзя сказать о Башаре Асаде в Сирии.
Трансформация Халифа Хафтара из военачальника в политика, происходящая при покровительстве Москвы, во многом говорит и об эволюции российского видения этой страны. Ливия как проводник российского политического влияния в Северной Африке и Средиземноморье намного ценнее, чем Ливия-клиент, чей потенциал определяется исключительно ее способностью закупки российского вооружения. Комментируя встречи российских официальных лиц с представители противоборствующих сторон в Ливии, российский посол в этой стране Иван Молотков сказал в июле 2016 г., что «…не стороны конфликта, а в целом Ливия ищет поддержки России. Там понимают, что без нас преодолеть ситуацию, которая сейчас существует, будет очень сложно». Этот подход, наверное, лучше всего и определяет российскую политику по отношению к Триполи: Ливия может перестать быть приоритетом для Москвы, как это когда-то случалось, но Москва всегда будет стремиться играть роль наставника этой страны, какая бы сила ни пришла там к власти.
Fr
